Андрей опоздал на полчаса. Мы уже и не надеялись, что кто-то еще придет: просто стояли и ждали “на всякий случай еще пять минут, ладно, еще пять минут, еще минутку”. И тут из-за угла здания не то вынырнул, не то выпрыгнул мужчина. Хорошо одетый, бодрый, энергичный. Еще издалека, весь трясясь, взбудораженно выкрикнул: “Я не опоздал?”. Словом, самый обычный мужчина.

Он продолжал мелко дрожать, пока шел: его тело, и все целиком и каждая его часть в отдельности, будто совершало маленькие прыжки. Непонятно, это он так разволновался или замерз.
— Выдыхайте, успели — попытались мы его успокоить. Но он продолжал так же мелко прыгать-трястись и когда просто стоял, и когда брал пакет с продуктами. Стало ясно, что ни радость, ни холод тут ни при чем.

— Что с вами?
— Все хорошо. А. Это? Это после аварии.

Андрею — 52 года. До 42 лет он и правда был самым обычным мужчиной. Работал водителем. А потом случилась авария. После нее, вот уже десять лет, его непрерывно трясет. Не знаем, как он ест, пьет, пользуется телефоном и просто живет. Работать он не может. И много чего еще не может. И не сможет.

Денис тоже максимально незаметный. Хоть "затеряться в толпе" он никак не сможет — он слишком крупный для этого. Из-за своего телосложения кажется крепким, здоровым. Работать бы и работать. Но после инфаркта работать он не может, у него нерабочая группа инвалидности. Живет с отцом, который на пенсии. Отец вполне здоров, а вот у Дениса инфаркт случился давно.

— Да я уже и не помню, когда — очень тихо говорит Денис, смущаясь вниманию и отчаянно пытаясь пригладить встающие дыбом редеющие волосы.

Вряд ли он правда не помнит — не хочет говорить, это да. Кому-то от разговоров легчает, и тогда люди выплескивают все в подробностях. А кто-то просто молчит. Как Денис. Понятно, что инфаркт повлиял на течение всей жизни Дениса. Потому что даже сейчас он еще достаточно молодой. Молодой и грустный.